Донат Шайнер. Пер. Вл. Солоухин

У обиженных женщин глаза печальны,
Как пруд, из которого осенью спустили воду,
Как тучи, поливающие дождем
И без того уже мокрую землю,
Когда дождь никому не нужен,
Как дороги, по которым больше
Никто не ездит
Как кисти рябины, которых никто не сорвал,
Хотя уже подступает стужа.

У непрощенных женщин глаза печальны,
Как луга, в которых никто непасет и не косит,
( Даже случайный конь
Не забредает, сорвавшись),
Как брошенные гнезда, в которые
Заглядывает один лишь ветер.

Как одичавшие яблони, которые
Осыпают плоды на землю,
Как глаза кариатид,
Вымоченные бесчисленными дождями.
А слезы уже превратились вльдинки,
И весна неизвестно когда наступит
Для женщин с печальными глазами…

Когда я начал любить себя,
я понял, что тоска и
страдания – это только
предупредительные сигналы
о том, что я живу против
своей собственной истинности.
Сегодня я знаю, что это
называется «Подлинность».
Когда я начал любить себя,
я понял, как сильно можно
обидеть кого-то, если
навязывать ему исполнение
его же собственных желаний,
когда время еще не подошло,
и человек еще не готов, и
этот человек – я сам.
Сегодня я называю это
«Признание».
Когда я начал любить себя,
я перестал стремиться к
другой жизни, и вдруг увидел,
что всё, что окружает меня,
приглашает меня расти.
Сегодня я называю это
«Зрелость».
Когда я начал любить себя,
я понял, что при любых
обстоятельствах я нахожусь
в правильном месте в
правильное время, и все
происходит исключительно в
нужный момент, поэтому я могу
быть спокоен. Теперь я
называю это «Уверенность в
себе».
Когда я начал любить себя,
я перестал красть свое
собственное время и
проектировать грандиозные
проекты на будущее. Сегодня
я делаю только то, что
приносит мне радость и
счастье, то, что я люблю
делать и что приводит мое
сердце в радостное
настроение. Я делаю это
своим собственным способом
и в своем собственном
ритме. Сегодня я называю это
«Простота».
Когда я начал любить себя,
я освободился от всего,
что приносит вред моему
здоровью – пищи, людей,
вещей, ситуаций. Всего,
что тянуло меня вниз и
уводило прочь от себя.
Сначала я назвал это позицией
здорового эгоизма. Сегодня я
называю это «Любовь к самому
себе».
Когда я начал любить себя,
я прекратил пытаться
всегда быть правым, и с
тех пор я ошибаюсь
меньше. Теперь я узнал,
что это «Скромность».
Когда я начал любить себя,
я прекратил жить прошлым и
беспокоиться о будущем. Сегодня
я живу только настоящим
моментом, в котором все
происходит. Теперь я живу
каждый день, день за
днем, и называю это
«Осуществление».
Когда я начал любить себя,
я осознал, что ум мой может
расстраивать меня, и что от
этого можно заболеть. Но
когда я объединил его с моим
сердцем, мой разум стал моим
ценным союзником. Сегодня
я зову эту взаимосвязь
«Мудрость сердца».
Нам больше не нужно бояться
споров, конфронтаций или
разного рода проблем с собой
или с другими.Даже звезды
сталкиваются, и из их
столкновений рождаются новые
миры. Сегодня я знаю
«Это - Жизнь».
Чарльз Чаплин

Палитрой алой вечер стечь спешит
Вдогонку догорающему дню,
И камни градом валятся с души,
Что я сама спасу и сохраню.
Гостеприимный мир, я вижу вновь
Перед собой распахнутую дверь.
Мы все живем, пока живет любовь,
Пока находок больше, чем потерь.
И на века "кто светел - тот и свят".
Кто знал паденья, знает высоту.
Тона янтарно-алые закат
Расплещет по небесному холсту.
(Риммристая)

Вбирая дрожь в приникшую ладонь, так судорожно рвущуюся к телу, коснуться губ, открывшихся несмело - святилищем с живительной водой, прильнуть и пить – до стона из глубин, до темноты – в зрачках и там, за ними, и по слогам в тебя входить, как имя твое входило – золотом в рубин, кинжалом в плоть, триремой в древний порт – держать осаду, сдавливать оправой, гореть в тебе густой тягучей лавой и выступать росой из вскрытых пор, любить тебя – так долго и давно, что вечности не хватит декораций: пока над кожей чайкой вьются пальцы – эпохи отправляются на дно, пока ты часто дышишь, и в груди становится так тесно наслажденью – моря волной срывают огражденья, чтоб отыскать забытые пути, чтоб на песок упасть – и отдыхать, изнемогая, ластиться лениво и укрывать тела теплом прилива, запоминая запах по стихам, по черточкам, по линии плеча, что в сеть волос опутано уловом, по выдоху, что заменяет слово, которому приказано молчать, и чувствовать, как тень едва дрожит, и приближаться, путаясь в ресницах…
Ты знаешь, мне сегодня будет сниться соленая эротика души.
(Кот Басё)

НАМ ТЯЖЕЛО САМИХ СЕБЯ ПОЗНАТЬ БЕЗ ВСТРЕЧ
Дмитрий Назимов
Нам тяжело самих себя познать без встреч,
в оттенках синеватых во Вселенной.
Забытым вечером, а вовсе не во сне,
отягощенным в общем безупречностью.
Ты платишь по долгам иль просто мстишь,
а я смотрю на лужи только в дождь.
Зачем нужна такая стужа - жизнь,
заснеженных подснежников озноб.
Ты радуешься каждому лучу,
а я смотрю на Солнце, хмуря лоб.
Мы лучше, когда сердце вновь поет,
и лучше, когда вместе помолчим.
Оттенки сна нас разлучают вновь,
в час жизненных экзаменов на жизнь.
Не потому, что ты так далеко,
а потому, что я уже привык.

Апельсиновый снег - сединой на березовых снах
Расцветил - мимоходом - морозную просинь рассвета.
Голубых незабудок добавило солнце к букету,
И - развесило бисер хрустальнейших искорок льда
Апельсиновым светом - в воротах трескучей зимы
Приласкается солнце далеким - Твоим - поцелуем,
Через - мили и версты - тоскуем. Страдаем… Ревнуем…
В переплавке - двух «Я» в неизбежное качество – «Мы»
Сквозь перчатки – мороз… Лишь рассвет, как большой апельсин
Согревает - намеком, что будет - фруктовое - лето,
Шелест листьев: И дом - наш с Тобою - когда-то и где-то,
Через грусть… Апельсиновым снегом.

Она любила пить бордо.
Борис Бударин
Она любила пить бордо с тяжёлым привкусом ванили,
ходить зимою без пальто, не пряча раненые крылья.
Она любила пить бордо
Она любила сквозняки ловить своим шуршащим платьем,
кормить воробышка с руки, и уклоняться от объятий.
Она любила сквозняки
Она любила, как никто, но знал ли кто ещё об этом:
легко-невыносимо что - жить ведьмам этим и поэтам?!
Она любила, как никто
Она сожгла черновики, и ночью поднялась на крышу,
волчицей гордо - за флажки рванула, думая, что выше.
Она сожгла черновики
Она любила пить бордо. Она любила сквозняки.
Она любила, как никто. Она сожгла черновики.
Она любила .
Он не любил цветА бордо, любил всегда цветА индиго,
любил рулетку и авто, ноктюрны Моцарта и Грига
Он не любил цветА бордо
Он не любил шампань-вина, предпочитая вина Крыма.
Его душа была больна святою волей пилигрима.
Он не любил шампань-вина
Он не сумел понять то что - равны и ведьмы и поэты
Черновиков своих не жёг - любовь была всего монетой.
Он не сумел понять то что
На крышу поднялась она, до сантиметра путь измерен.
Шагнула в высь. и. тишина. Он не любил досужих сплетен.
На крышу поднялась она.
Он не любил цветА бордо. Его душа была больна.
Он так и не узнал то что - на крышу поднялась ОНА.

Он не любил.

Мне кажется. жизнь – это зал ожиданий.
Ночь, утро, день, ночь, пролетают года.
Мы все ожидаем своих расписаний.
А время уходит. течет в никуда.
И множество лиц перед нами проходит.
Мы смотрим, в надежде родное узнать.
Мы тщательно ищем и даже находим.
Потом расстаемся. чтоб снова искать.
У каждого есть представление счастья.
Но тщетны попытки его удержать.
А как же нам больно терять в одночасье.
Все то. что умело искали. Евгения Уральская

В душе льдинка,
В глазах - слезинка,
Я не плачу нет,
Но пройдет еще очень много лет
И не дам я совет,
Любить надо иль нет.
И не жду я ответ,
Не слагаю сонет,
Просто тихо грущу,
И тебя отпущу,
Хорошо это или плохо?
И не стану я охать,
Сейчас очень больно,
Но с меня уж довольно.

СВЕЧА
Дмитрий Назимов
Ты живешь во мне сердцем воздуха,
белым локоном, невесомостью.
Разноцветным игривым озером,
отражаешь наплывы воска!
Пух объятия в небе осени -
зарождение сути Космоса.
Разверни половину неба
и зайди за порог надолго.
Я свеча. Горю. Изживаю даль.
В доме, за горами, где сознание скрыто.
Соколом ворвись и возьми сполна,
радугу свечения с восковым наплывом.
И сойду на нет, когда ветер с поля,
принесет в объятии полевую боль.
Васильковый цвет из созвездий странных,
в поиске зачатия истинных свобод!




.