[Валентина Попова]

Я стою наклонившись над парапетом моста, дрожащие коленки впитывают промозглость гранита, смотрю в почерневшую воду и думаю о скорой зиме, непогоде, о том, что надо купить теплый шарф и вязаные носки из овечьей шерсти, и еще черт знает о чем думаю. Сигарета чертит в вязком ночном воздухе рваные геометрические фигуры: неправильные круги и перекошенные квадраты, и что-то выводит еще такое, что отдаленно напоминает траекторию полета обалдевшего насекомого, залетевшего сюда из прошедшего лета, разница лишь в том, что огонек сигареты все время суетится вокруг одной и той же точки, и каждое его возвращение завершается еще одним улетевшим листом с дерева, что растет из квадратной дыры посреди тротуара на набережной.
- Который час, - спрашивают торопливые шаги за спиной.
- Осень, - отвечаю я, не оглядываясь.
Легкие туфельки поспешно удаляются вслед уходящему августу, отбивая нервную строчку отрывистых щелчков.
Внизу, так далеко внизу, что почти невозможно на глаз определить ночью это "далеко", на блестящем черном подносе суетятся разноцветные листья, облака и фонари. Фонари похожи на декабристов из учебника по истории. Горят не мигая. Им тоже холодно, они зябко подбирают ноги и плавают с опаской у самого берега. Разноцветные листья укладываются на спину, тяжелеют, теряют привкус тепла и становятся похожими на глаза контролера в автобусе.
Под куртку забирается озябший ветер. Ему тоже холодно, он рыскает по улицам, ищет где бы согреться.
За спиной шуршат по мокрому асфальту колеса машин. Машины большие и поменьше. Ворчит недовольный ночной автобус. В нем, наверное, люди, из-за разных неотложных дел запоздавшие по домам. Торопятся к пушистым тапочкам и телевизионным новостям. Согреваясь выслушивают прогноз погоды и забираются до утра под одеяла.
На дороге скрип тормозов.
- Как проехать на проспект? - спрашивает скрип.
- Это не здесь. Здесь осень, - отвечаю я.