Коллизии внутренней жизни Луны
Разумеется, мы не в состоянии сидеть в кинозале шесть лет, переживая коллизии внутренней жизни Луны в неискаженном масштабе времени. Фильм трансформирует время. Можно взять такой масштаб: одни земные сутки — одна секунда фильма. И вот оказывается, в нашем «выдающемся» эпицентре вспышки происходят по 3—4 кряду примерно через 30 секунд (земной месяц).
Между ними — темнота в главном эпицентре, но сверкают другие, и в каждом — такая же замечательная ритмичность. Причем если все станции и очаги рассматривать вкупе, то отмечается еще яркая 13—15-секундная периодичность (полумесячный максимум). Обратив внимание на энергию — яркость вспышек, заметим, что в каждом очаге вспышки становятся ярче через каждые 3,5 минуты (206 земных суток). И еще — в начале сеанса (конец 1969 г.) яркость вспышек возрастала (максимум лунной сейсмичности пришелся на середину 1970 г.), а потом начала спадать, так что главный очаг на рубеже 1971—1972 гг. уступил свое лидерство другим.
Потом он «взбодрился» и начал наполняться все более яркими «светлячками», приближаясь к экстремуму 1975 г. (вот тут-то и понадобятся недостающие серии наблюдений, чтобы убедиться, что последует новый спад сейсмической активности). Природа лунотрясений тройственна: бывают лунотрясения «солнечные» — тепловые, собственно «лунные» — тектонические и «земные» — приливные. Первые связаны с тепловыми напряжениями, со сменой дня и ночи. Они ютятся на поверхности, близ кратеров и разломов, и ощутимы лишь около сейсмометров. Поэтому в нашем «сейсмофильме» они дают своеобразную «подсветку» места расположения станции. Причем ночью подсветки нет, начинается она вскоре после восхода Солнца (стало быть, через земной месяц), и вклад этих сотрясений по всей поверхности хотя и не слишком малый, но для нас не такой важный — нас интересуют недра.
|