СТИХИ, КОТОРЫМИ ХОЧЕТСЯ ПОДЕЛИТЬСЯ (ОБЯЗАТЕЛЬНО указывать авторов)

Однажды покачнувшись на краю
Белла Ахмадулина


Однажды, покачнувшись на краю
всего, что есть, я ощутила в теле
присутствие непоправимой тени,
куда-то прочь теснившей жизнь мою.
Никто не знал, лишь белая тетрадь
заметила, что я задула свечи,
зажженные для сотворенья речи, -
без них я не желала умирать.
Так мучилась! Так близко подошла
к скончанью мук! Не молвила ни слова.
А это просто возраста иного
искала неокрепшая душа.
Я стала жить и долго проживу.
Но с той поры я мукою земною
зову лишь то, что не воспето мною,
всё прочее - блаженством я зову.

Странные люди.
Ирина Золотарёва
Мы странные, странные, странные люди,
немою преградой на стыке сознаний,
в порочном кругу наших странных желаний,
из слёз возвращаемся в странные будни.


Друг другу поведать, излить свою душу,
боимся . и прячем куда - то поглубже,
чтоб чувства, случайно, не вышли наружу,
и сами решаем, что лучше, что хуже.


Конечно есть близкие - близкие люди,
от них мы, однако, имеем секреты,
забыв про свои и чужие запреты.,
как времени лист пожелтевшей бумаги.


На лицах натянуты бравые маски,
и только в глазах одиночество тает,
а сердце листает, листает, листает,
страницы из памяти . яркие краски.


Мы странные, странные, странные люди,
мы словно те звенья огромной цепочки,
забились,смотались,скатались в клубочки,
и бродим по кругу иллюзий и грусти.

Я вас люблю.Я вас люблю, красавицы столетий,
за ваш небрежный выпорх из дверей,
за право жить, вдыхая жизнь соцветий
и на плечи накинув смерть зверей.
Еще за то, что, стиснув створки сердца,
клад бытия не отдавал моллюск,
отдать и вынуть — вот простое средство
быть в жемчуге при свете бальных люстр.
Как будто мало ямба и хорея
ушло на ваши души и тела,
на каторге чужой любви старея,
о, сколько я стихов перевела!
Капризы ваши, шеи, губы, щеки,
смесь чудную коварства и проказ —
я все воспела, мы теперь в расчете,
последний раз благословляю вас!
Кто знал меня, тот знает, кто нимало
не знал — поверит, что я жизнь мою,
всю напролет, навытяжку стояла
пред женщиной, да и теперь стою.
Не время ли присесть, заплакать, с места
не двинуться? Невмочь мне, говорю,
быть тем, что есть, и вожаком семейства,
вобравшего зверье и детвору.
Довольно мне чудовищем бесполым
быть, другом, братом, сводником, сестрой,
то враждовать, то нежничать с глаголом,
пред тем, как стать травою и сосной.
Машинки, взятой в ателье проката,
подстрочников и прочего труда
я не хочу! Я делаюсь богата,
неграмотна, пригожа и горда.
Я выбираю, поступясь талантом,
стать оборотнем с розовым зонтом,
с кисейным бантом и под ручку с франтом.
А что есть ямб — знать не хочу о том!
Лукавь, мой франт, опутывай, не мешкай!
Я скрою от незрячести твоей,
какой повадкой и какой усмешкой
владею я — я друг моих друзей.
Красавицы, ах, это все неправда!
Я знаю вас — вы верите словам.
Неужто я покину вас на франта?
Он и в подруги не годится вам.
Люблю, когда, ступая, как летая,
проноситесь, смеясь и лепеча.
Суть женственности вечно золотая
всех, кто поэт, священная свеча.
Обзавестись бы вашими правами,
чтоб стать, как вы, и в этом преуспеть!
Но кто, как я, сумеет встать пред вами?
Но кто, как я, посмеет вас воспеть?
1973 Белла Ахмадулина

[Наташа Яклина-Бородина]

ДЕКАБРЬ
Мы соблюдаем правила зимы.
Играем мы, не уступая смеху,
и, придавая очертанья снегу,
приподнимаем белый снег с земли.
И, будто бы предчувствуя беду,
прохожие толпятся у забора,
снедает их тяжелая, забота:
а что с тобой имеем мы в виду.
Мы бабу лепим, только и всего.
О, это торжество и удивленье,
когда и высота и удлиненье
зависят от движенья твоего.
Ты говоришь:-Смотри, как я леплю.-
Действительно, как хорошо ты лепишь
и форму от бесформенности лечишь.
Я говорю: - Смотри, как я люблю.
Снег уточняет все свои черты
и слушается нашего приказа.
И вдруг я замечаю, как прекрасно
лицо, что к снегу обращаешь ты.
Проходим мы по белому двору,
мимо прохожих, с выраженьем дерзким.
С лицом таким же пристальным и детским,
любимый мой, всегда играй в игру.
Поддайся его долгому труду,
о моего любимого работа!
Даруй ему удачливость ребенка,
рисующего домик и трубу.
Белла Ахмадулина

[Баба Яга]

А напоследок я скажу:
прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу
к высокой степени безумства.

Как ты любил? - ты пригубил
погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? - ты погубил,
но погубил так неумело.

Жестокость промаха. О, нет
тебе прощенья. Живо тело
и бродит, видит белый свет,
но тело мое опустело.

Работу малую висок
еще вершит. Но пали руки,
и стайкою, наискосок,
уходят запахи и звуки.

1960

Белла Ахмадулина.
--------
------------
------------
--------
----
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ВЕЛИКОЙ ПОЭТЕССЕ

[Deja Vu]

. а сверху намалеваны гуашью
кувшин вина. два персика, бокал.
Но нет дыханья в отблеске винтажном,
нет жизни. Тронь дождем его слегка,
- и вот оно проступит. и утонешь
в глазах.Браслет старинного литья
бровь удивленным уголком. Ладони
протянутые к нам из забытья.
.Когда-нибудь, у твоего камина,
от маленького чуда на двоих -
я оживу, как подлинник картины -
как только снимешь верхние слои.
Неназванной, без рамок, без стекла.
Лишь только б краска с глаз не потекла.
(Дезирада)

[Deja Vu]

.Мне нет без него ни тепла, ни покоя,
тянусь к нему сердцем, тоской и рукою,
и нет никого, кто услышит такое,
что можно ему рассказать.
Останется тенью - что было вначале.
Но если его умножаю печали,
дай, Господи, зренья – читать по скрижали.
сильнее законов – печать.
Запомню. до дрожи. до смысла иного.
Боюсь потревожить единственным словом,
печали умножить. (платка кружевного
пускай не подносят ей. Господи, бремя зачти.)
За то, что другим причинила невольно,
за то, что ему было горько и больно,
и снова, и снова, и снова, и снова
одно повторяю: прости.
Как бабочки душ наших мечутся свечи –
печальнее лилий, цветуще-беспечных,
меж нами – лишь мостик такой человечьей,
такой непонятной судьбы.
Но тянутся, тянутся нити и звуки.
Дай, Господи, сил удержать его руки
спасти от болезней, страстей и разлуки,
от горечи мыслей - любых.
(Дезирада)

[Агент]

Смотрю в окно -
А за окном зима.
Я верю,но.
Вот это я придумала сама -
В душе бушует летний ветер,
Он теплый и уютный,
Я вспоминаю летний вечер,
Такой сиюминутный,
Наши встречи.
А за окном зима.

Мы ещё не нашлись –
А уже потерялись.
Только где-то в душе,
В потайном уголке,
Те слова, что могли
Появиться – остались,
Не вписавшись в клише,
Что у доли в руке.
Нам с тобой не судьба
Стать роднее и ближе –
Этот звёздный расклад
Не для нас, не для нас.
Знать, Фортуна слепа.
Но отчётливо вижу
Я ненайденный клад
Опечаленных глаз.
Только солнечный свет
От улыбки остался,
И от ласковых рук,
Не изведанных мной.
Через тысячу лет
Наше тёплое счастье,
Разорвав этот круг,
Станет звёздной весной.
Лютэль Эдер

[Deja Vu]

.А помнишь?
сумасшедшие скворцы
среди снегов в душе включали трели,
когда вели карету бубенцы
к церквушке среди пушкинской метели.
Светло летели. Ткали в нитках нот
сквозняк судьбы. Не медный плач металла.
Лишь профиль, дым, овальный переплет
Ты – тот. Без имени. Но я тебя узнала.
(Дезирада)