Стишки

[Девушка]

Народ безмолвствует
Когда мы уезжаем из столицы
И полка в скором поезде тесна,
Покой, увы, не может даже сниться,
Поскольку там обычно не до сна.
Когда в купе культурные соседи,
И к жизни интерес их не ослаб,
Всегда в пути завяжется беседа
Про власть, науку, книги и про баб.
Конечно, это в чем-то и красиво,
Но стоит им еще не грудь принять,
Как начинают спорить про Россию,
Соборность и мирскую благодать.
От каждой рюмки им все больше ясно,
Что бренный мир спасет святая голь,
И это иллюстрирует прекрасно,
Как вреден организму алкоголь.
Промозглою вечернею порою,
Когда уже мутится в голове,
Куда-то путешествовали трое,
Как водится, из пункта А в пункт Б.
На левой полке, словно зэк на нарах,
Лежал мужик с единственным носком,
Распространяя запах перегара
И прикрываясь рваным рюкзаком,
За столиком сидел работник прессы,
Мусолящий цыпленка впопыхах,
А с верхней полки нависал профессор
В покрытых рыжей ржавчиной очках.
Он говорил о жизни (что не внове),
Чтоб скоротать вечерние часы,
Приподнимая в такт седые брови,
Прямые и густые, как усы:
"Вот, полюбуйтесь на пример отличный!
Лежит сосед наш, как трухлявый пень,
Показывая очень символично
Всеобщую апатию и лень.
Задавлен с детства беспросветным пьянством,
Дремать он может сутки напролет,
Рассыпь пред ним несметные богатства -
Он вряд ли даже пальцем шевельнет.
Будить его - лишь времени затрата,
Хоть в стенку бей, хоть истошно кричи.
Так древний богатырь лежал когда-то
Треть века на заброшенной печи.
Храпел, чихая от столетней пыли,
Уткнув в подушку вечно сизый нос,
Пока другие люди печь топили,
Чтоб этот дурень спьяну не замерз.
А он лежит, как ржавый меч без ножен,
Как кораблями брошенный причал.
Пускай он возразит мне, если сможет!
Я жду, ответь же мне!"
Мужик молчал.
Профессор все же подождал немножко,
Едва ль надеясь получить ответ,
Но, к счастью, дожевав цыплячью ножку,
Тут подал голос и другой сосед:
"Мой друг, твое мне интересно мненье,
Но прояснить хочу один момент:
Тот богатырь, скажу я без сомненья,
Был первый на Руси интеллигент.
Я верю в эту истину всем сердцем:
Пусть суетятся трус или злодей,
А он лежит и дремлет, словно Герцен,
Страдая всей душою за людей.
Как спящая красавица, лет триста
Он может не тревожить никого,
Пока толпа прекрасных декабристов
Не пробудит для подвигов его.
Так было и так будет повсеместно,
И не спеши кривить в усмешке рот.
Ответь мне прямо, искренне и честно:
Кто печку топит? То-то же, народ!
А ты его ругаешь беспрестанно
За винный запах, за чумазый вид,
За то, что наколол дрова он странно,
За то, что печка изредка чадит!
Пусть сам он скажет нам хотя бы слово,
В конце концов, в начале всех начал!
Мой друг лишь притворяется суровым,
Кто прав из нас, ответь?"
Мужик молчал.
Профессор усмехнулся: "Нет ответа,
Хоть был ты исключительно речист."
"Молчанье - знак согласия!" - поведал
Ему на это пылкий журналист. -
"Едва ли беглым взглядом безмятежным
Оценишь ты мужицкий смысл и суть:
Быть может, он устал, трудясь прилежно,
И вот - решил немного отдохнуть?
За ним следил я долго в оба глаза,
Хоть в голове от выпитого гул.
Ты можешь мне поверить - он два раза
На редкость одобрительно икнул!
Он чист душой, хоть жизнь его - не пряник!"
И вновь беседа бурно потекла,
Так что звенел от страха подстаканник,
Пытаясь резво спрыгнуть со стола.
Но лишь когда соседи ближе к ночи
Пошли сорить бычками в унитаз,
Открыл мужик как будто между прочим
Свой мутный, но довольно хитрый глаз.
Увидев, что вокруг пространство чисто,
Вскочил, легко стряхнув ненужный хмель,
Оделся в полушубок журналиста,
А в руку взял профессорский портфель.
Затем со всей добычею своею
На остановке в тамбур вышел он,
Шепнул беззлобно: "Вот так дуралеи!"
И соскочил с подножки на перрон.
Исчез в ночи простой колхозник Федя,
Там, где маячил вдалеке вокзал,
Пока не обнаружили соседи,
Как он неправоту их доказал.
"Мисс мира" хочешь ты или мессию,
Диктуешь или пачкаешь тетрадь -
Нам не судьба понять умом Россию
И Запада нам тоже не понять.
Абстрактность всякий раз нас уносила
От подлинных загадок и забот,
Для нас и мерин сивый - чей-то символ,
И каждый пьяный сброд у нас - народ.
Пусть логика речей прочней цемента,
Народ, безмолвен и невозмутим,
Разрушит в прах все наши аргументы
Не градом слов, но действием своим.

Дураком быть выгодно, но очень не хочется.
Б. Окуджава
Песня о бездарности
Довольно нам ходить по узкой кромке,
Страшась себе дать правильный ответ.
Бездарность я хочу восславить громко,
Ведь ничего на свете лучше нет.
Оставим детству прелесть пестрых сказок,
Оригинальность спрячем про запас:
Не любим мы излишне ярких красок,
Нам серый цвет приятнее для глаз.
Любая чужеродность нам противна,
Ее мы чуем даже в полный мрак,
Особо славны нюхом эффективным
Поэт, политик, критик и дурак.
На страже своих ценностей тревожно
Они стоять готовы круглый год,
Поэтому найти таланты можно
По ругани означенных господ.
Про дурней - сказки, про таланты - были,
Им места нет среди обычных каст,
И головы, как правило, рубили
Лишь тем, кто был не в меру головаст.
Должно быть, бог так пошутил коварно,
Но в этом человечье естество:
Ведь большинство, как правило, бездарно,
Но правит миром все же большинство.
Поэтому в любой стране и крае,
В любой эпохе, смело, без помех,
Я Партии Бездарных предрекаю
Огромный, оглушительный успех.
Чтоб встать в ее ряды в надежде ложной,
У многих есть и сила, и мотив,
Но трудности в другом: ужасно сложно
Возглавить этот славный коллектив.
Такое не под силу и атлантам:
Ты должен проявить и стать, и прыть,
А главное - быть редкостным талантом,
Чтоб Главной сверхбездарностью прослыть.