"Поэтические пассажи."(авторская)

Оно же как, с времён ещё древнейших,
У нас привыкли делать или поступать,
Ты если при кресле, при портфеле, то, умнейший,
А если исполнитель рядовой, то дурак, ни дать ни взять.

Не хочется мне выглядеть придурком,
На всё имею я свой честный, трезвый, умный взгляд,
Не буду исполнять тупые и никчёмные приказы, под руководством чутким,
И перед начальником, с открытым ртом, как «Арлекин» стоять.

Играем в пьесах мы чужих, где неинтересны нам, ни роли, ни финал,
Поём и сочиняем, под заказ, под чью-то фонограмму, песни и куплеты.
Рассаживает жизнь, кого-то, по чужим саням,
Ну, а кому-то, выдаёт, лишь «волчие» билеты….

Горе от ума.

Наследственность досталась мне хорошая, что я могу поделать,
Мои мозги с извилинами, дружат, как в «засос»,
Но я с бедою постоянной, породнился, по причине этой,
У нас не любят рядом умных, я это говорю всерьёз.

И где бы ни был я и где бы ни работал,
Образование, я не плохое получил,
Везде конфликты я имел, с начальством и походу,
Своей работой, я никому не угодил.

Он гнев, на милость может, вдруг, внезапно изменить,
Но зверь, есть зверь, и расслабляться нет никакого мне резона,
Чуть-чуть по гриве, против шерсти, мне не стоит даже проводить,
Он, в руку, сразу же, клыки свои вонзит, а может разорвать мне горло.

Подобно кошке, твой зверь, мурлычет, иногда,
Ласкается, о ноги трётся трепетно и нежно,
Но стоит зазеваться, он душу расцарапать может навсегда,
А спину, «в лоскуты», порвёт или когтём зарежет.

Я к твоему изнеженному зверю прикипел, привык,
Хлыста удары чуть слышны, подчас, бывают
И мне не страшно в клетку ежедневно без страховки заходить,
Я фаталист, и сколько жить ещё осталось, не интересно и не знаю.

Нежный зверь.

В тебе, моей единственной, сидит, как будто, нежный зверь.
Мне много лет не удаётся, ни укротить, ни приручить его натуру.
И каждый раз, вставляя ключ и открывая клетки дверь,
Ещё не знаю, какой кульбит исполнит он или сложнейшую фигуру.

В руке своей, я постоянно, хлыст держу,
У зверя нежного, такой изменчивый, непредсказуемый характер,
Всегда приходится мне находиться начеку и двери клетки сторожу,
Чтобы твой нежный зверь, был только мне опасен.

«Японский автопром», пищит, скрипит, гремит как «погремушка»,
Но в нём тепло, «Газелям» нашим, с «Волгами», ведь он, не чета,
Лишь иногда, у них, от стужи лютой, разрывает помпы, лопаются шланги,
И по-японски матерясь, они встают, всё, это их температурная черта.

Эвакуаторам, одним, на улицах лафа и сенокос,
Снуют, с «горемыками» на кузовах, несут свою «кладбищенскую» службу,
Они «капусту рубят» им, только, хорошо, когда мороз,
Да, ведь, и « павших», с «поля боя», уносить, всегда, кому-то нужно.

Новосибирск, уже не одну неделю, у арктического холода в плену,
Но в повседневной жизни нашей, ничего не изменилось,
Ведь мы, Сибиряки, мы жить приехали в суровую Тайгу,
Поэтому не ждём прогнозов, от синоптиков, как милость.

. Зябко.


Зябко, давит холод, минус тридцать пять, уже не одну неделю,
Новосибирск, «захвачен», он, у арктического холода, в плену.
Сибиряки, они ведь, сами по себе, народ суровый,
Поэтому у них, всё под контролем, что я ещё сказать могу.

Мы стали «уши» опускать у наших шапок,
А наши туфли, мы неспешно, заменили, на унты,
Мы башлыки на головы накинули, мороз под «сорок»,
Но мы, морально и физически готовы, ведь, все мы, Сибиряки.

То там, то тут, на улицах, притихшими «лосями»,
Стоят, понуро, троллейбусы, рога приопустив,
Готовы ехать, везти народ, но холод, сковал в них схемы с проводами,
«Залипли» все релюхи и контакторы у них.

Мы там общаемся с друзьями и родными, по «мобильным»,
Даём советы детям, как решить задачу и пример,
Мы стали наших пробок «паразитами»,
И в чреве их, живём, меж автомобильных стен.

Ни вырваться, из них, ни их объехать и ни «улетучиться»,
Кто выдумал, такой, над всеми нами, злой эксперимент?
Нет, это Бог, даёт нам отдохнуть, чтоб дальше мчаться,
Чтоб силы были покорить, всех наших судеб, неизвестный горизонт.

Пробки.


Мы попадаем в пробки ежедневно,
В них, наша жизнь остановилась, будто замерла.
Как змеями, мы пробками автомобильными, в городах, обвиты,
Мы задыхаемся, дыхание сбивается, и пульс стучит едва.

Живём мы в пробках, просто, существуем,
Мы породнились с ними и в этом вся беда,
Там объясняемся в любви, детей своих рожаем,
Обедаем, ведём дела и даже засыпаем иногда.

() () () () ()

Всю жизнь хотел иметь, во всём, я личные, блаженство и усладу,
Погряз в разврате, кутежах, изменах, которым не было числа,
Забыл наш дом, а близких мне людей, я разменял, на «брагу»,
Тебя забыл, а ты всю жизнь, покорно и любя, меня откуда-то ждала.

Прозрение пришло, да только видно всюду опоздало,
В душе твоей, любовь ко мне, и мною, уже давно «зарезана ножом»,
Как я привык, что ты всю жизнь мне всё и вся прощала,
Но, покаяние, как видно не оставляют на потом.