Поэзия.

На всем, на всем лежит поспешность,
на тарахтящих башмаках,
на недоверчивых усмешках,
на полуискренних стихах.
Увы, на искренних. В разрывах
все чаще кажутся милы
любви и злости торопливой
непоправимые дары.
Так все хвала тебе, поспешность,
суди, не спрашивай, губи,
когда почувствуешь уместность
самоуверенной любви,
самоуверенной печали,
улыбок, брошенных вослед, --
несвоевременной печати
неоткровенных наших лет,
но раз в году умолкший голос
негромко выкрикнет -- пиши,
по временам сквозь горький холод,
живя по-прежнему, спеши.

[Мама-друг]

Я больше не люблю, а солнце не померкло,
И изумруд травы нисколько не поблек.
Мне снова привыкать жить по нормальным меркам
И чувствовать, что я - свободный человек.
Я больше не люблю и очень тем довольна -
Мир уцелел и всё осталось на местах.
Нет никого теперь, кто сможет сделать больно…
Боялась разлюбить, смешон мне бывший страх.
Я больше не люблю. Что от любви осталось?
Воспоминаний свет, немного тёплых строк,
Вот, кажется и всё, а впрочем нет - усталость
И потерявший цвет подаренный венок…
Я больше не люблю, мой голос так спокоен,
По телу не пойдёт жар, холодок и дрожь.
Болезнь любви прошла, вам не понять, кто болен,
Как хорошо, что всё обратно не вернёшь.
А если вдруг в толпе мелькнёт что-то родное
И сердце вздрогнет так, как маленький птенец,
Сердечку объясню, его я успокою,
Я больше не люблю, привыкни наконец…

Волхвы забудут адрес твой.
Не будет звезд над головой.
И только ветра сиплый вой
расслышишь ты, как встарь.
Ты сбросишь тень с усталых плеч,
задув свечу, пред тем как лечь.
Поскольку больше дней, чем свеч
сулит нам календарь.
Что это? Грусть? Возможно, грусть.
Напев, знакомый наизусть.
Он повторяется. И пусть.
Пусть повторится впредь.
Пусть он звучит и в смертный час,
как благодарность уст и глаз
тому, что заставляет нас
порою вдаль смотреть.
И молча глядя в потолок,
поскольку явно пуст чулок,
поймешь, что скупость -- лишь залог
того, что слишком стар.
Что поздно верить чудесам.
И, взгляд подняв свой к небесам,
ты вдруг почувствуешь, что сам
-- чистосердечный дар.

Встречаются, чтоб разлучаться.
Влюбляются, чтобы разлюбить.
Мне хочется расхохотаться,
И разрыдаться - и не жить!
Клянутся, чтоб нарушить клятвы.
Мечтают, чтоб клянуть мечты.
О, скорбь тому, кому понятны
Все наслаждения тщетны!.
В деревне хочется столицы.
В столице хочется глуши.
И всюду человечьи лица
Без человеческой души.
Как часто красота уродна
И есть в уродстве красота.
Как часто низость благородна
И злы невинные уста.
Так как же не расхохотаться,
Не разрыдаться, как же жить,
Когда возможно расставаться,
Когда возможно разлюбить?!

[Мама-друг]

Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток,
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли.
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю молитвы
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви.
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи,
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь.
Чтоб связать тебе жизнь,
Я тайком распускаю свою.

[Мама-друг]

Луна бесстрастна.
И я одна. И далека дорога.
Пусть выдержанность умный обретет.
Пусть грубый подобреет хоть немного.
А для себя огня прошу! Огня!
О, Боже! Сделай любящей меня!
Мне жизнь несла колючки и цветы,
Зло и добро открыла мне планета.
Для счастья и для радости пусты
И золото, и кольца, и браслеты.
О Боже, сделай любящей меня!
Я не боюсь завистливых людей.
Что даст судьба - сама возьмет мгновенно.
Не дай мне одиночества в уделе -
Кто одинок, тот знает ему цену.
О Боже! Сделай любящей меня!
Нам за проступки кара суждена.
И за ошибки ждет всегда расплата.
Грех нелюбви - нелегкая вина
О Боже! Накажи - я виновата!
Но только сделай любящей меня!
Г.САФИЕВА

[Мама-друг]

Вы ищите счастье, вы его зовите!
И оно откликнется, прийдет!
Вас оно найдет по зову сердца,
А к нему- любовь вас приведет!
Сколько было горя, туч, ненастья!
Главное - все это обойти.
Путь тернистый через все несчастья,
Но другого в этой жизни не найти.
Верьте в лучшее, боритесь и надейтесь.
И не поддавайтесь суете.
Помните: куете счастье вместе,
А по одиночке не найдете и во сне!
Автор: Елена Попкова

Одиночество
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, --
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и -- кстати -- самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

Мои слова, я думаю, умрут,
и время улыбнется, торжествуя,
сопроводив мой безотрадный труд
в соседнюю природу неживую.
В былом, в грядущем, в тайнах бытия,
в пространстве том, где рыщут астронавты,
в морях бескрайних -- в целом мире я
не вижу для себя уж лестной правды.
Поэта долг -- пытаться единить
края разрыва меж душой и телом.
Талант -- игла. И только голос -- нить.
И только смерть всему шитью -- пределом.

Все это было, было.
Все это нас палило.
Все это лило, било,
вздергивало и мотало,
и отнимало силы,
и волокло в могилу,
и втаскивало на пьедесталы,
а потом низвергало,
а потом -- забывало,
а потом вызывало
на поиски разных истин,
чтоб начисто заблудиться
в жидких кустах амбиций,
в дикой грязи простраций,
ассоциаций, концепций
и -- просто среди эмоций.
Но мы научились драться
и научились греться
у спрятавшегося солнца
и до земли добираться
без лоцманов, без лоций,
но -- главное -- не повторяться.
Нам нравится постоянство.
Нам нравятся складки жира
на шее у нашей мамы,
а также -- наша квартира,
которая маловата
для обитателей храма.
Нам нравится распускаться.
Нам нравится колоситься.
Нам нравится шорох ситца
и грохот протуберанца,
и, в общем, планета наша,
похожая на новобранца,
потеющего на марше.