На луне. Рассказ.

[Девушка]

При словах «метеорный поток» Макин­тош стремительно обернулся к Фоулеру, рванулся к нему, и оба через пластины своих лицевых фильтров взглянули друг на друга. Улыбка осветила их лица: те­перь они узнали наконец, что, собственно, происходит. Макинтош снова приложил микрофон к шлему и ответил: «Он нас уже настиг. Здесь нет пещеры или другого укрытия в радиусе сорока миль. Как долго, по ва­шим сведениям, может длиться поток?..» В этот миг раздался оглушительный взрыв, сверкнул ослепительный огонь, что-то тяжелое придавило и словно облепило комбинезоны. Тщетно пытались Фоулер и Макинтош отбиться от окутывающей их мягкой массы. Макинтош выпустил микро­фон и беспомощно махал руками. Фоулер, опустившись на одно колено, силился стряхнуть с себя отвратительную массу и отчаянно от нее отмахивался. Оба боролись вслепую — мягкая, душившая масса по­грузила их в полный мрак.

[Девушка]

Они бросились к радиоаппарату. Фоулер повернул ручку громкости, а Макин­тош — выключатель. Почти тотчас же по­слышался голос, который все усиливался. «Полярная станция номер один вызывает Лунную станцию. Полярная станция но­мер один вызывает Лунную станцию», — голос все снова и снова повторял эти слова. Макинтош приложил микрофон к шле­му, перекинул выключатель передатчика и сказал: «Лунная станция вызывает Поляр­ную станцию номер один. Мы слышим вас. Перехожу на прием». «Слава богу! — отозвался голос. — Слу­шайте. Вас может настигнуть метеорный поток Леониды. Найдите укрытие — пе­щеру или навес — и уходите с открытого места. Повторяю. Вас может настигнуть метеорный поток Леониды. Найдите укры­тие. Перехожу на прием».

[Девушка]

Фоулер и Макинтош переглянулись, кив­нули и спрыгнули вниз. Они упали на ко­лени из-за непривычной силы притяжения. Но быстро поднялись и направились туда, где их ждали вертолеты. Телекамера показала лица Фоулера и Макинтоша крупным планом, их увидела вся страна. У них теперь были другие глаза. Сеть мелких глубоких морщинок в уголках глаз — оба казались старше своих лет. Их взгляд был словно устремлен в себя, от­сутствующий взгляд; он был неотразим, полон какой-то дьявольски мощной силы, хотя и принадлежал просто человеку.

[Девушка]

Они устремились назад к окну. Снаружи, как казалось, все снова замерло. Про­шло не менее шести минут, прежде чем Фоулер и Макинтош увидели еще один из этих пылевидных фонтанов. Они подняли шлемы, чтобы взглянуть друг на друга, все­ми силами стараясь совладать со своими чувствами. Взяв себя в руки, они стали раздумывать над причиной того, что уви­дели. - Ты можешь что-нибудь понять? — спросил Макинтош. - Нет, — ответил Фоулер. — Посмот­рим из других окон. Они подошли к двум другим окнам ку­пола. - Видишь что-нибудь? - Ничего. Только этот ужасающий ландшафт. Мне кажется, все это произо­шло у того... - -- - Постой, вот еще один. Пря­мо впереди нас. Я бы мог... - Я тоже вижу один, — прервал его Фоулер. — Они повсюду вокруг нас. Надо вызвать Землю.

[Девушка]

Вдруг они увидели все совершенно от­четливо. На некотором отдалении, ярдах в ста от окна, забил вверх крошечный фонтан лунной пыли с раскаленным до­красна основанием, затем замер так же быстро, как и возник. Словно вдруг рас­пустившаяся, окрашенная цветом смерти серая роза, пыль взвилась небольшим кру­гом и так же внезапно упала на мертвую поверхность. — Что это? — с трудом выдавил из себя Фоулер. — Не знаю. Они смотрели, дрожа мелкой дрожью. Взметнулся второй фонтан, выше первого, на большом отдалении и правее. Они все смотрели. Еще один, но поменьше, гораз­до ближе, плотное белое основание мгно­венно вспыхнуло темно-красными огонька­ми и погасло. — Комбинезоны! — Фоулер почти за­дыхался. — Скорее надевай комбинезон. Он повернулся и бросился к вешал­ке, Макинтош за ним. Они скользнули в свои громоздкие космические костюмы с ловкостью, приобретенной долгой прак­тикой. Радио в исправности? — спросил Ма­кинтош. Проверим.

[Девушка]

Все еще сжимая его в объятиях, Фоулер выглянул в окно. Он увидел лишь смутно выступающую во мгле зубчатую поверх­ность Луны. Долгую минуту он вгляды­вался в нее, прислушиваясь к прерывисто­му дыханию Макинтоша, и в нем посте­пенно поднимался безотчетный, неудержи­мый страх. Он снова повернул голову к Макинтошу, но вдруг уголком глаза уло­вил на ландшафте какое-то слабое коле­бание. Опустив руки, он быстро оглянул­ся, но в этот момент Макинтош снова вскрикнул: — Вот, вот оно опять, вот оно движется! Оба они, тяжело и часто дыша, прижа­лись к окну. Целую минуту они стояли, на­пряженные до предела, с трудом глотая воздух. Пот струился у них со лба, стекая на лицо и шею. В призрачном свете им представлялись фантастические картины, но разум подсказывал, что это игра вооб­ражения.

[Девушка]

Программа изысканий была выполнена. Фоулер и Макинтош сидели в куполе и с удовольствием пили чай, стараясь со­греться. Фоулер устроился с ногами на скамье, Макинтош с чашкой в руках стоял у окна, хмуро разглядывая сумрачный пей­заж, не в силах оторвать от него заворо­женный взгляд. В куполе воцарилась ти­шина.   — Ох! — раздался вдруг сдавленный крик Макинтоша, глухо, словно он не успел проглотить чай. Фоулер удивленно поднял на него глаза. Он увидел, как Макинтош выронил чашку и она упала на пол, как потом Макинтош весь подался вперед, прижав руку к про­зрачному пластику окна — весь как стру­на; мускулы его шеи напряглись, рот был перекошен. — Какое-то движение там! — голос звучал пронзительно, в каждой ноте скрывался страх. Одним прыжком Фоулер подскочил к Макинтошу и взглянул не в окно, а ему в лицо, в его остановившиеся, полные ужаса глаза, на его стиснутые зубы. Креп­ко обняв его и прижав к себе, Фоулер го­ворил: Спокойно, Мак, спокойно. Это только тени. Все в порядке. Да нет же, что-то двигалось там, вбли­зи того бугра, немного правее. Что-то дви­галось там! — и он глубоко вздохнул.

[Девушка]

Они улыбнулись друг другу сквозь пла­стины своих лицевых фильтров, хотя все равно было слишком темно, чтобы загля­нуть внутрь шлема. Покончив с одеждой, они вместе вошли в купол. Оба лишь не­давно осознали одну поразительную вещь: умри один из них, другой его не пережи­вет. Даже вдвоем трудно было сохранить разум. Никто, оставшись наедине с собой, не мог бы прожить здесь и одного земно­го дня. Люди на Луне жили парой, и уми­рали они парой. И если бы Фоулер и Ма­кинтош вздумали повнимательнее присмот­реться друг к другу, они обнаружили бы несколько едва заметных морщинок у глаз. Больше ничего. Ничего особенного, ниче­го необычного; и уж тем более не было в их глазах того отсутствующего выраже­ния — только эти морщинки. Ночь должна была продлиться еще два земных дня. Фоулер и Макинтош начали подумывать о путешествии домой не с тоской или душевным томлением, а как о чем-то вполне возможном, достижимом. Но все-таки это представлялось им нере­альным, почти неправдоподобным. Правдо­подобней казался другой, жестокий исход: ракета может не прилуниться — ведь слу­чалось такое и раньше. Поэтому, хотя они смутно представляли себе, что через четы­ре земных дня, вероятно, покинут этот мрачный серый мир, это их не очень вол­новало.

[Девушка]

Медленно тянулась лунная ночь. Однаж­ды Фоулер и Макинтош расстилали непо­далеку от купола свою грязную одежду, чтобы, как обычно, выдержать ее в течение трех часов в лунной атмосфере, прежде чем вытряхнуть и убрать, пока она снова не понадобится. Вдруг Фоулер выпрямился, с минуту пристально глядел на Землю, затем сказал: - Мак, ты обедал когда-нибудь в ваго­не-ресторане? - Конечно, много раз. - Помнишь, как старший официант рассаживает обедающих? Макинтош подумал немного, потом от­ветил: Понимаю, что ты имеешь в виду. Он рассаживает их поодиночке. До тех пор, пока уже не останется пустых столиков; тогда он начинает сажать людей по двое. Совершенно верно. Он сохраняет иллюзию обособленности. Я думаю, люди и представления не имеют, как они нужда­ются друг в друге. Мне кажется, ты не прав. Люди ведь странные существа.

[Девушка]

На Земле человек может находиться в глубоких дебрях непроходимых джунг­лей, но там всегда есть возможность встре­тить другое человеческое существо. Че­ловек может оказаться один на отдален­нейшем необитаемом острове и все же со­хранить надежду, что на каком-нибудь судне, или челне, или самолете прибудет другое человеческое существо. Человек, приговоренный к пожизненному одиночно­му заключению, твердо знает, что за тю­ремными стенами находятся люди. Но на Луне это полнейшее и абсо­лютнейшее одиночество. Там нет челове­ческих существ и — что еще хуже — нет даже возможности появления человеческих существ. И никогда прежде люди, два че­ловека, не находились в таком положении. Человеческому разуму, невзирая на его способность приспособляться к окружаю щей обстановке, пришлось проникнуть за ее пределы, чтобы воспринять реальность совершенной изоляции.