ВОЙНА. ВОЙНА. ВОЙНА ИДЁТ!

[Вязьмина]

Поныри.

Поныри - станция, зелень садов,
много по ней пронеслось поездов.
Яблок антоновских запах душистый
в окна вагонов врывается быстро.
Дальше за станцией видны поля,
Курская наша, родная земля.
Много в просторе широких полей
в годы войны полегло сыновей.
Они защищали Отчизну свою
в грозном смертельном кровавом бою.

[Onlyone]

Евгений Коновалов
Ты мне снишься ночами, Афган,
Хоть прошло долгих десять лет…
Я давно не сопливый пацан,
Только твой не истерся след.
Не медалями на груди
И не льготами, коих нет…
А друзьями, что там, позади
Да и кровью оставлен след.
След от пота, что ест глаза,
След от пули, когда стрельба,
След, когда по щеке — слеза,
След, что люди зовут Судьба.
Злость прошла на своих врагов,
Боль притупилась старых ран…
Не успел я отдать долгов,
Только помню тебя, Афган.
Октябрь, 1998 г.

[Onlyone]

Вот наше детство золотое-
Прекрасная,весёлая пора,
И чувство светлое,большое
Наполнит детские сердца.
Лишь в школе лучшие мгновенья
С друзьями можем провести
Порой бывают огорченья-
Оценки могут подвести.
Мы в школе праздники встречаем,
Идём гурьбой куда-нибудь,
И повзрослеть мы все мечтаем,
Хоть на немного,хоть чуть-чуть!
Но нам пока взрослеть так рано-
Года несутся вдаль,звеня.
Наши ровесники с Беслана
Года прожили за три дня!
Как много на детишек пало!
И меч над жизнью их завис.
И как жестоко оборвал он
Их только начатую жизнь!
Нас Бог всех создал по подобью,
И говорить умели мы.
Так разберитесь меж собою,
Чтоб больше не было войны!

[иона]

БИНТЫ

Ю.Друнина.
Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна приросшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем - так учили нас.
Одним движеньем - только в этом жалость.
Но встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.
На бинт я щедро перекись лила,
Стараясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: "Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться - беда.
Да и ему лишь прибавляешь муки".
Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.
Не надо рвать приросшие бинты,
Когда их можно снять почти без боли.
Я это поняла, поймешь и ты.
Как жалко, что науке доброты
Нельзя по книжкам научиться в школе!

[иона]

Журавли
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они, до сей поры, с времен тех дальних,
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса.
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может это место для меня.
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле.
Из-под небес, по-птичьи окликая,
Всех вас, кого оставил на земле.
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

[Никого Нет]

В безлюдной деревне - хозяином клен,
Под ним приютилась избенка,
И встал на пороге старик-почтальон
С дрожащей в руке похоронкой,
Зайти не решаясь,хотя не впервой
Из сумки ему приходилось,
Как будто из сердца,нетвердой рукой
Беду раздавать или милость.
В той хате жила,вернее ждала
Последнего младшего сына
Старушка,что раньше зазнобой была,
Что с ним хороводы водила.
Хоть жизнь обернулась другой стороной,
Но в сердце заноза застряла,
И та,что не стала навеки родной,
Навеки любимою стала.
Заплакал старик,на приступок присел,
Казенный конверт разрывая,
И клен,понимая,тихонько шумел,
Надежду, как будто, вручая.

Я не знаю, как стреляли
На войне,
Но я знаю, что стреляли
И по мне.
И по мне, и по тебе,
И по нему.
Только как остались живы,
Не пойму.
Я не знаю, как стреляли
На войне,
Но я знаю, что стреляли
Там по мне.
Будто был у всех снарядов
Краток путь,
Будто пули бились градом
В мою грудь.
Искалечили, изранили
Сполна.
Колесом по мне проехала
Война.
Как трещали мои косточки
Под ней.
А в душе осталась горсточка
Углей.
Я нисколько не забыла
Этот жар.
Я ладонями тушила
Тот пожар.
Обжигая себе руки
До кости,
Я держала эти угли,
Чтоб нести
И показывать всем людям
На земле,
Чтобы те не забывали
О войне.
Чтобы те не разжигали
Ее вновь,
Чтобы те не проливали
Чью-то кровь,
Потому что, коль стреляют
На войне,
То стреляют и по мне,
И по тебе.

[Аскольд]

<FONT color=#4a0909>Нас хоронила артиллерия
Константин Левин.
Нас хоронила артиллерия. Сначала нас она убила. Но, не гнушаясь лицемерия, Теперь клялась, что нас любила. Она выламывалась жерлами, Но мы не верили ей дружно Всеми обрубленными нервами В натруженных руках медслужбы. Мы доверяли только морфию, По самой крайней мере -- брому. А те из нас, что были мертвыми,-- Земле, и никому другому. Тут все еще ползут, минируют И принимают контрудары. А там -- уже иллюминируют, Набрасывают мемуары. И там, вдали от зоны гибельной, Циклюют и вощат паркеты. Большой театр квадригой вздыбленной Следит салютную ракету. И там, по мановенью Файеров, Взлетают стаи Лепешинских, И фары плавят плечи фраеров И шубки женские в пушинках. Бойцы лежат. Им льет регалии Монетный двор порой ночною. Но пулеметы обрыгали их Блевотиною разрывною! Но тех, кто получил полсажени, Кого отпели суховеи, Не надо путать с персонажами Ремарка и Хемингуэя. Один из них, случайно выживший, В Москву осеннюю приехал. Он по бульвару брел как выпивший И средь живых прошел как эхо. Кому-то он мешал в троллейбусе Искусственной ногой своею. Сквозь эти мелкие нелепости Он приближался к Мавзолею. Он вспомнил холмики размытые, Куски фанеры по дорогам, Глаза солдат, навек открытые, Спокойным светятся упреком. На них пилоты с неба рушатся, Костями в тучах застревают. Но не оскудевает мужество, Как небо не устаревает. И знал солдат, равны для Родины Те, что заглотаны войною, И те, что тут лежат, схоронены В самой стене и под стеною.