Жертва панацеи, журналистка.

[Девушка]

- Ну и что вы хотите от меня услышать? - Валя, как мне казалось, изо всех сил давила в себе раздражение. - Вы-то свое получили от перестройки. А что она дала простому человеку?

Валя попала сюда из-за мучительных спазмов сосудов головного мозга. Стоило ей немного понервничать - и голова раскалывалась. А стрессы настигали ее почти каждый день: Валя работала наборщицей в молодежной газете.

Было время, когда к журналистам она относилась далеко не так враждебно. Скорее, наоборот, с уважением, а порой и с восхищением.
- Я всегда любила работать, - говорит Валя. - Для меня это панацея от всех бед. Если в жизни возникают какие-либо трудности, я сразу начинаю генеральную уборку дома или ремонт.

В редакции она особенно любила дни съездов, пленумов. Стучали телетайпы, стрекотали машинки, бегали журналисты с выпученными глазами. А поздно ночью редакционная «Волга» развозила всех по домам. Коллектив умел хорошо развлекаться. К праздникам, дням рождения готовились заранее. На каком-нибудь субботнике (а точнее, официально установленном пикнике) хорошенькая курьерша вполне могла оказаться на коленях у заместителя главного редактора.

Да, собственно говоря, и перестройку-то они встретили радостно. Неприятности начались с приходом капитализма.

Валин муж потерял работу и запил. Где-то через полгода она поняла, что он и не собирается куда-либо устраиваться. Валю охватил ужас: у нее подрастали два сына. Вот тогда-то и начались эти разрывающие голову боли. Сама она быстро переучилась. Стала набирать тексты на компьютере. Но на работу уже не летела с прежней охотой. Редакция изменилась. Журналистам некогда было общаться за чашечкой кофе или бутылочкой-другой. Все бешено зарабатывали деньги.

- Знаете, у нас сейчас дни рождения похожи на поминки, - рассказывает Валя. - За стол никто не садится. Забегает человек на две минуты, говорит пару слов, выпивает рюмку и несется дальше. Так и кажется, сейчас скажет: «Спи спокойно, дорогой товарищ».
Однажды Валя заметила, что ей стало трудно набирать тексты. Газета была по-прежнему «молодой и задорной». Только теперь вместо бюрократов и сталинистов клеймила прежние времена. Особенно в этом преуспевал один журналист - несмотря на свой юный возраст, озлобленный и желчный. Как-то, набирая его статью, Валя почувствовала, что от головной боли просто слепнет.

Потом она пробовала работать, не вникая в содержание: когда-то на курсах машинописи они так учились печатать тексты на иностранном языке. Началась бессонница: Валя до трех-четырех часов не могла уснуть. А потом целый день ходила как пьяная. С одной стороны, ей это даже нравилось: в таком состоянии она мало понимала, что набирала. С другой, пошли ошибки, чего у нее никогда не было. В конце концов, эти бессонные ночи и сонные дни окончательно вымотали ее.

Дома обстановка становилась все хуже и хуже. Муж, до сих пор справляющий поминки по социализму, стал агрессивным: в приступе ярости сломал старшему сыну руку.

- Но почему же вы не разведетесь, не уедете от него? - спрашиваю я.
- Да? А где я возьму деньги на размен квартиры? - Валя возмущается так, будто придумала и осуществила перестройку я одна. - Раньше бы мне пошли навстречу на работе, помогли бы.

Но вряд ли работа сама по себе делает человека нужным и незаменимым. Я знаю одну женщину-врача, которая говорит: «Ненавижу своих больных, ненавижу! Особенно когда они стонут: «Мне больно». А я-то тут при чем? Если помимо обхода мне два-три раза приходится побывать в палате, я считаю свой день испорченным». И знаю одну парикмахершу, которая старушек, пришедших по льготному талону из ЖЭКа, стрижет, как кинозвезд. А по выходным в «крутом» салоне стоит за спиной мастера, только что приехавшего со стажировки, учится делать модные прически. И причина тут не в том, что один человек «на своем месте», а другой - «не на своем». Просто есть люди, которые в любую работу вкладывают часть своей личности и тем самым делают ее осмысленной. И наоборот: самое, что ни на есть, творческое занятие превратится в ад и вызовет какую угодно боль, если ненавидеть его.